Оказывается, связь между отдельными частями армии, расположенной на разных берегах Невы, поддерживалась с помощью самоходных паромов. Их движущей силой была речная вода – течение толкало судно особой конструкции и переносило его с одного берега на другой. Очень удобно – грести не надо!

В былые времена на Руси самолётами называли всё, что движется быстро и самостоятельно. Вспомните, даже в сказках летающий по небу ковёр тоже называли самолётом. 

Поэтому неудивительно, что возникшее в середине XIX века на Волге крупное пароходство было названо «Самолёт». Весьма успешным было это акционерное общество: по реке Каме, по Волге от Твери до Астрахани, и даже по Каспийскому морю ходило около 30 пароходов-самолётов. Современного человека надпись «Самолётская пристань», обнаруженная на старинной фотографии, может надолго вогнать в глубокую задумчивость.

И вообще, «пароход – самолёт» – красиво звучит, не правда ли? Вот прямо-таки редкая и неожиданная рифма. Впрочем, о роли поэзии, поэтов и пароходов-самолётов в вытеснении из употребления слова аэроплан речь пойдет немного позже.

В дореволюционные времена в русском языке слово самолёт использовалось также для обозначения других объектов. В некоторых губерниях России так называли примитивное орудие для пахоты земли – разновидность сохи.

А в словаре Владимира Бурнашева от 1843 г. приводится следующее значение этого слова: «В ткацком стане – челнок, который бросают не рукою, а посредством погонялки». Знать бы ещё – что такое эта погонялка?..

Применительно к воздухоплаванию и летательным аппаратам термин самолёт стал использоваться лишь со второй половины XIX века. Да и то, так иногда называли исключительно аэростаты. Впрочем, широкого распространения такое обозначение тогда ещё не получило.

Любопытно, что пионер авиации Александр Фёдорович Можайский этого термина не употреблял. В патенте Можайского, датированном 1881 годом (кстати, на 22 года раньше, чем первый полёт у братьев Райт), его изобретение названо НЕ самолётом, НЕ аэропланом, а воздухоплавательным снарядом.

В начале XX-го века в дело включился поэт-футурист Василий Васильевич Каменский, человек удивительной судьбы. Даже его рождение было уникальным – он появился на свет где-то между Пермью и Сарапулом в каюте ходившего по реке Каме парохода. Па-ро-хо-да! Наверняка принадлежавшего тамошнему монополисту – акционерному обществу «Самолёт». А ведь в те времена по названию пароходства его суда тоже часто называли «самолётами». Например, в пьесе «Бесприданница» Островского есть следующий диалог: 
Паратов: – Так вы меня, Василий Данилыч, с «Самолётом» ждали?
Вожеватов: – Да ведь я не знал, что вы на своей «Ласточке» прилетите; я думал, что она с баржами идёт.
Паратов: – Нет, я баржи продал. Я думал нынче рано утром приехать, мне хотелось обогнать «Самолёт»; да трус машинист. Кричу кочегарам: «Шуруй!», а он у них дрова отнимает.

Возможно, в лексикон поэта Каменского словосочетание пароход-самолёт пришло именно на Волге и Каме. Помимо футуристического стихосложения и авангардной живописи Василий Каменский серьёзно увлекался авиацией и совершал самостоятельные полёты сначала на монопланах, а затем на аэроплане собственной постройки. Однажды в польском городе Ченстохове в плохую (ветренную) погоду аэроплан под управлением Каменского рухнул на землю и разбился, а пилот лишь каким-то чудом остался жив.

Именно с лёгкой руки поэта-авиатора Василия Каменского пароходно-речное слово самолёт приобрело новый небесно-воздушный смысл, распространилось сначала в поэтической среде того времени, а потом «вышло в народ». Но на то, чтобы термин укоренился официально, и аэропланы стали массово называться самолётами ушло ещё порядка двадцати лет. Только в середине 30-х годов XX столетия советские люди стали широко употреблять это красивое русское слово.

Вот такая вот интересная трансформация произошла с подачи поэта-авиатора Василия Каменского – пароходов в самолёты.